Мы были давеча в кино

***

мы были давеча в кино, не в том, которое темно,

но в том, чьи месседжи витальны; но стали мы

сентиментальны, и были несколько моментов, мы

от наплыва сантиментов едва-едва не заревели,

но удержались еле-еле, и поняли, что постарели,

хотя ничуть не постарели, наверное, мы что-то

съели, а, может, выпили, а то надели что-нибудь

не то

***

Утро, ванна, льет из душа. Брызги, коврик, чья-то

туша. Водит бритвой, раз, два, три. Лезет в воду.

Пузыри. Сигарета, кофе, булка. Поводок, бульдог,

прогулка. Лифт, консьерж, соседка, сплетни.

Петька, изверг пятилетний. Дверь, трюмо, диван

из кожи. Отражение. О боже. Сердце, шум в ушах,

одышка. М-да, еще разок и крышка. Ну уж нет с

визгливой ноткой. Холодильник, рюмка с водкой.

Нам рагу, костей бульдогу. Нет войны и слава

богу. Шашки вон и тапок в стремя. КВН,

программа «Время». Сигарета, зубы, клизма. Мир

исполнен оптимизма.

***

Это был грандиозный план, да и как мне это

назвать иначе, в деревянном доме, почти на

даче, выходящей окнами на лиман, содержащий

столько солей и проч., в основном свинца по

числу зацепов, что сказал в сердцах Васька

Курослепов, эту воду можно уже толочь. Посреди

лимана лежал песок, проигравшей в схватке с

водою кучей, вызывавшей в памяти не сапог, а

носок и пахший немногим лучше. Была камера от

колеса и картошка в дырявой сетке, за

подкладкой две сигаретки и из простыни паруса.

Было плаванье никуда, потому что темневший

остров был похож на прогнивший остов, коим

брезговала вода. И был ветер, возникший вдруг

ниоткуда, в связи со стилем притворявшийся

мирным штилем, опрокинув наш толстый круг.

Возвращались обратно вплавь, бросив простыни

и картошку, люди в лодке кидали кошку и

кричали, на остров правь. Кого любят, того и

бьют, там кричали, что, козье вымя, если нас и

спасут живыми, то, скорее всего, убьют. Ваську

ждал мировой скандал, порка, слезы и поздний

ужин, я спасателям был не нужен и от ужина не

пострадал.