"О моей маме, Сарие Гимрановой" Гульнара Гимранова, село Куралово

Моя мама, Сария Сабирзяновна Гимранова, урожденная Хакимова, родилась в селе Трехбалтаево Шемуршинского района Республики Чувашия 25 августа 1925 года в семье состоятельного крестьянина. Мои предки носили фамилию Хакимовы, которая относится к числу молодых семейных именований тюркского происхождения.

У Сабирзяна Хакимова было 6 детей. Мама была пятым, поздним ребенком. Бабушке Хадиче было уже 43 года. А через год родилась еще одна дочь - Раися. Семья была зажиточной. В хозяйстве были коровы, лошади, мелкий скот, птицы и пчелы. Все мужское население села уезжало на заработки в Москву и Петербург. Они и сейчас ездят и считаются лучшими плотниками и строителями в стране.

Хакимовы дали семиклассное образование всем детям. Старший сын Зинаджан хотел стать учителем, и родители поддержали его желание. После школы он покинул село. В его отсутствие в семье произошли трагические события, именуемые теперь - репрессии, раскулачивание. А в реальности - банальный грабеж и уничтожение самых трудолюбивых и честных крестьян села. Таких семей в Трехбалтаево было 33. Трех братьев Хакимов признали кулаками. Старшего Хасянзяна расстреляли в Алатыре. У него осталось 6 детей. Остальных сослали в Казахстанские степи. Имущество конфисковали. Дом моего деда превратили в сельсовет. Детей и жену оставили на улице. На конюшню для лошадей никто не позарился. Здесь и разместилась Хадича со своими маленькими детьми. Маме было 11, Раисе - 10 лет. В конюшне, в запасниках осталось зерно для лошадей. Вот это зерно стало основной едой семьи. Через полгода вышел закон о перегибах. Деду разрешили вернуться в семью. Он рассказывал, что их привезли в скотовозных вагонах в степь и бросили там: выживайте, как хотите. Свирепствовал тиф и дизентерия. С трудом он добрался до дома, чтобы умереть. Через полгода, от горя, голода и лишений умерла бабушка Хадиче. Двух сестричек отправили в детский дом.

Как мне хочется спросить тех, кто уничтожал мою семью: «Детские слезы не мучают, вдовьи стоны спать не мешают ». Только вот, за смерть безвинных вторую жизнь не дают. Кладбище уравняло всех.

К могилам вернулся старший брат Зинатджан после учебы. Он забрал сестер из детдома. Определил в школу, где сам преподавал. Благодаря своему брату, моя мама закончила семилетку. На этом ее детство закончилось.

Ей было 14 лет, когда она вместе с односельчанами поехала на заработки в Москву. Первым ее местом работы было торфопредприятие. Там, с такими же, как она, подростками, укладывала в штабеля торфобрикеты. Им платили по 30 рублей в месяц. Прежде чем отправить маму в далекие края, брат ее выдал замуж за человека намного старше ее. Такая традиция была, когда девочку отдавали в другую семью, чтоб подросла до настоящей женской доли. Замужество мамы длилось недолго. В 1939 году ее мужа забрали на Финскую войну, откуда он не вернулся. Так и не став женой, она стала вдовой.

Великая Отечественная война застала маму в Москве. Ей было всего 16. Она строила оборонительные сооружения нашей столицы. После войны помогала в воспитании трех своих племянников от умершей сестры. Иначе и быть не могло. Хакимовы своих не бросают. Она твердо решила никогда не выходить замуж. Горька женская участь. В один из приездов домой маму украли. Откуда такая традиция была в Трехбалтаево, мне не ведомо. Только и маму, и ее сестренку выдали замуж по причине воровства. Старший брат Зинатджан сказал: «Украли - надо выходить замуж». Брак был совершен по традициям мусульман. В загсе не регистрировался. Со вторым мужем моя мама отправилась в город Шахтерск Донецкой области. Так она стала поднимать и обустраивать разрушенный войной город. Здесь родилась моя сестра, здесь же моя мама вышла замуж в третий раз за моего отца. По семейным обстоятельствам отец решил вернуться на свою родину.

Село Куралово было не бедным. На его территории находился совхоз, электростанция и спиртзавод. Отец начал пить, а вместе с пьянкой пришли побои. В 42 года мама родила меня, в 45 овдовела. Как тут не поверить в то, что дочь повторяет судьбу матери

Мама умерла в котельничской больнице от сердечного приступа. Ей не было и 65 лет. Последним пристанищем ей стала Макуловская земля. Здесь, на татарском кладбище похоронен мой отец, бабушка, дед, дяди… Сюда, впоследствии, приехал мамин племянник, один из тех троих, кому мама посвятила свою молодость.

У Казанского Кремля, за Черным озером есть маленький сквер с фонтаном. В нем стоит изящная четырехгранная стела. На четырех языках выгравировано всего одно слово жертвам репрессий - ПРОСТИ. Моя мама так и не услышала этих слов. Я стою перед могилами моих предков, на богатой земле Чувашии и произношу слова, так и не сказанные теми, кто совершал злодеяния: «Кичер!».

P.S. Кичер- в переводе с татарского «прости».