Жан Миндубаев. Из цикла "Мое верхнеуслонье": Дорога в школу

Конечно, конечно: и ловля пескарей на речке Канаве: и сбор клубники на раскаленных июльским зноем холмах Грани; и охота за переспелыми орехами на Вырубке (сверху кусты уже обобраны - но я-то знаю, что под листьями нижних, вроде бы уже лежащих на земле ветвей, таятся те самые вожделенные, уже коричневатые вполне созревшие орехи… Тронь кустик - - и посыпались они в желтеющую сентябрьскую траву…) - Все эти волшебные радости деревенского бытия навсегда осядут в твоей душе; их пронесешь ты сквозь взрослую жизнь до последнего часа - и они как бы даже оправдают твое вроде бессмысленное пребывание в этом мире…
Но - дорога в школу! Разве это не самое-самое? Разве она когда-нибудь зарастает чертополохом забвения?
Нет!
И вот - наступает август - очень грустный для меня месяц. И не только потому, что день уже короче; дожди - длинней, а вечер - холоднее.
В августе я готовлю себя к свиданию со школой, к расставанию с домом.
…После четвертого класса я не ходил в школу целых два года. Причина была банальна для тех времен: не в чем ходить. Нечего есть.
Тут требуется пояснение. Дело в том, что в Маматкозино была только начальная школа. Семилетняя находилась в шести километрах - в селе Уланово. Понятно, что в первые послевоенные годы ни одежонки, ни обувки для вымеривания этих километров с сентября по июнь в семье не было.
А учиться мне хотелось! До слез. В августе сорок седьмого (1947) я таки буквально ревом уломал родителей: хочу в школу! И тогда меня отправили в путь-дорогу к ученью…
Шесть верст полями-лугами для деревенского мальчишки - пустяк.
Улановская семилетка размещалась в добротном здании, построенном еще земством, до 1917 года. Все было продуманно: широкий коридор с раздевалкой; просторные классы; квартира директора…
И как радостно и весело было мне шагать к восьми утра из Маматкозино в Уланово! Тем более, что шел не один: со мной за компанию пошел учиться сын продавца Сашка Козлов. И еще трое ребятишек.
Все было хорошо. До декабря. Когда выпал снег и стало светать только в половине девятого утра, все мои сверстники школу побросали.
И настал день, когда я сделал тоже самое.
…В тот день, как всегда, мама разбудила, растолкала, стянула с теплой печки. Что-то дала поесть, сунула две картофелины в санитарную сумку, в которой я таскал учебники. Лыжи стояли в сенях, на деревенской улице еще властвовала декабрьская ночь…
За деревню я выкатился еще бодро. Так же неунывно миновал колхозный ток, спустился по покату заснеженного поля в ложбину… А когда поднялся наверх, меня обуял невообразимый страх…
Из непроглядной темноты, из жуткой неизвестности ветер дул прямо в лицо. Электричества тогда не было и в помине - вокруг полный мрак. Как идти? Что впереди? Что таится в черных кустах? Будто некие темные силы взвихрились вокруг, будто гибель ждала меня впереди... Ужас охватил мою мальчишескую душу - и лыжи как бы сами собой повернули вспять…
Полоска света поднималась над горизонтом, когда я был уже в родной деревне. Мать топила печку, отец скоблил лицо опасной бритвой. Родители молча посмотрели друг на друга…
Так закончилось мое обучение в пятом классе.
Всю зиму я просидел в избе. Упивался приключениями детей капитана Гранта… Мне очень жаль было брошенную мной из-за трусости школу.
Дочитав Жюль Верна, я взялся за учебники. Зубрил правила; решал задачки; вникал в географию и историю. Все это мне нравилось - но хотелось отвечать на уроках, тянуть вверх руку, получать пятерки.
Хотелось школы.
И пришел март! Закапало с соломенной крыши; зачирикали воробьи во дворе. И день стал длинным, солнечным, зовущим.
И я не утерпел. Я взял лыжи - и не сказав родителям ни слова, отправился в Уланово.
Шел я не напрямик - а по санному следу, через Малую Деревню - десять верст. И когда увидел школу - ноги сами понесли меня к ней…
И случилось нечто. Как только я открыл дверь, на меня из коридора вывалилась толпа: ученики и учителя - с криками: «Миндубаев вернулся!» Меня втащили в учительскую и стали поить чаем…
А потом… они устроили мне экзамен: не отстал ли от школьной программы? И - к удивлению и моему, и учительскому, выяснилось, что я уже не только одолел в заснеженном Маматкозино весь курс за пятый класс - но и половину курса шестого…
Такой была моя дорога в улановскую семилетку, которую, конечно же! - я окончил с «Похвальной грамотой»
И предстояло моим родителям решать: что делать со мной дальше?
После семилетки судьбу мою решил спор между родителями. Тут столкнулись две идеологии, два разных взгляда на будущее своих детей.
Отец, получивший некое педагогическое образование, во что бы то ни стало хотел выучить всех. То есть дать возможность если не высшее, то хотя бы среднее специальное. Поэтому в средней школе села Теньки учились и моя старшая сестра Хуршида и мой брат Ким. Сестра успела получить аттестат зрелости и поступить в медицинский институт. Брату помешала это сделать война - но после нее он все же окончил Казанский медицинский техникум. То же сделала и сестра Изида.
Теперь очередь дошла до меня. То ли лишения и тягость военного лихолетия; то ли появившиеся новые дети (а их в конце-концов набралось девять душ!) постепенно побуждали мою маму пристроить меня после семилетки на какой-нибудь «казенный кошт». Скажем, не исключалось поступление в ремесленное училище, или ФЗУ (фабрично-заводское училище), где и кормили, и общежитие предоставляли. Рассматривался и вариант поступления в педагогический техникум («Там хоть стипендию будут давать!»). Дабы осуществить этот проект, мы с мамой даже совершили пароходный вояж в городок Тетюши. Конечно, меня бы туда пустили даже без вступительных экзаменов - с «Похвальной» - то грамотой!
Но… Бог спас. Мы вернулись в Маматкозино. И впереди замаячила средняя школа, восьмой класс.
Средних школ в обозримом возле Маматкозино пространств было две.
Уже упомянутая теньковская, в райцентре Теньки, в пятнадцати километрах от дома. И Свияжская - в тридцати верстах, вам Свияжск.
В Теньки мы с отцом и младшим братом наведались жарким июльским днем. Помню заросшую гусиной травкой широкую безлюдную улицу. Школа была деревянная, двухэтажная, построенная вероятно уже в советские времена: без всяких выкрутас, почерневшая от времени бревенчатая коробка внушительных размеров. Отец показал нас директрисе, они о чем-то поговорили. Затем мы отправились искать угол для будущих школяров.
И тут что-то не получилось. То ли цены для родителя были неподъемные; то ли еще какие-то раздумья посетили голову отца - но мы подались восвояси, в Маматкозино. И это было вторым моим везением.
Почему? Потому что в конце-концов я был определен в среднюю школу села Свияжск. И выбор этот определился тем, что там в местной больнице, уже работала моя сестра Изида, только что окончившая в Казани медицинский техникум; а точнее фельдшерско-акушерскую школу.
И указующий перст отца потому был направлен в сторону Свияжска.